Старожил, Владимирцы о Владимире Опции

[Sput]

Вспоминаем как нам жилось раньше в любимом городе. Понятно, что и трава была зеленее и девушки моложе, но иногда так хочется по-ностальгировать.
Пишем, выкладываем фото города Владимира разных годов и эпох.

[SVit]

1974 год. Из Госархива культурного наследия.
Справа "Игрушки"?

Оказывается и там был пешеходный переход! Походу они раньше в центре через каждые сто метров были. От Соборки до Золотых аж 10 переходов насчитал. Хотя в то время водителям они не мешали, ни кому и в голову не приходило пешеходов пропускать.

А вот поляки на мотоциклах в основном крутили по стенке, стабильно, каждый год.

Польское авто-родео пользовалось огромной популярностью, стадионы были битком.
Фото 1977г. стадион Торпедо (было уже в теме про старые фото):

Прикрепленные изображения

 

[Back Laid]

1974 год. Из Госархива культурного наследия.

Справа "Игрушки"?

Магазин назывался "Буратино".

[Sput]

1970-ые.
У мамы были такие сапоги-чулки и три шляпы.

Эх, любила я рядиться в эти шляпы.

Куртки болоньевые. У всех были.

Сообщение отредактировал Sput - 19.7.2018, 9:51

Эскизы прикрепленных изображений

 

[Sput]

Это Ленинград, который увидел иностранный турист.
А в городе многие так одевались.

Вспомните фабрику "Победа". В магазинах платья одной модели разных размеров, но из одной ткани. Та же история с рубашками и детской одеждой. Поэтому ездили за одеждой в Москву или покупали в Военторге в военном городке.


Все мужчины ходили с сумками через плечо.
А дутики, они же луноходы. Это уже мы носили.в 80-ых.
С поролоновым вкладышем-носком.

Эскизы прикрепленных изображений

 

[SVit]

Все мужчины ходили с сумками через плечо.

Не все. И скорее не мужчины, а парни. Кто посолиднее в 70-х ходили с портфелями, в 80-х с дипломатами.

[Sput]

Кто посолиднее в 70-х ходили с портфелями, в 80-х с дипломатами.

Точно.
Папа всегда с портфелем ходил.

[postjashik@bk.ru]

Не все. И скорее не мужчины, а парни. Кто посолиднее в 70-х ходили с портфелями, в 80-х с дипломатами.

Дипломат французский? Вместо торбы?



Сообщение отредактировал postjashik@bk.ru - 19.7.2018, 15:27

[AND-OR]

Зебра неплохой вброс сделала по теме театральной площади:
https://zebra-tv.ru/novosti/jizn/istoriches...-put-k-fontanu/

Прикрепленные изображения

 

[Back Laid]

Зебра неплохой вброс сделала по теме театральной площади:
https://zebra-tv.ru/novosti/jizn/istoriches...-put-k-fontanu/

Это не "вброс", а просто исторический экскурс. Весьма неплохой, кстати.

[Sput]

А я такой вид помню.

Город Владимир. Улица Московская (Дворянская). 1980 год.
Автор фото В.Салеев. Из набора фотооткрыток "Владимир", издательство "Советская Россия".

Эскизы прикрепленных изображений

 

[SVit]

1958 год. С какого места снимали не знаю, скорее всего с задворок гостиницы Владимир.

Прикрепленные изображения

 

[Майк]

Это Ленинград, который увидел иностранный турист.

Если нечего вспомнить из жизни во Владимире в недалёком прошлом - гуляй в другие темы.

[_vvv_]

Снова в USSR .

Эскизы прикрепленных изображений

 

[Sput]

Празднование 850-летия Владимира в 1958 году

Для Серокотика, куда-то пропавшего.

В этот же день состоялась торжественная закладка памятника-монумента в честь 850-летия Владимира. На площади Свободы собралось несколько тысяч человек. Митинг провел председатель Владимирского горисполкома Дуничев. Перед тем как с гранитного камня с золотой надписью сдернули покров, он заявил:
«Этот памятник-монумент будет отражать богатую историю нашего города с момента его основания до наших дней. Закладывая памятник-монумент, мы заложим и много новых зданий, чтобы наш областной центр стал еще краше».

Эскизы прикрепленных изображений

 

[SVit]

Город Владимир. Жилой дом Владимирского Химического завода. 1959 год. Архив Государственного центрального музея современной истории России.
Какая улица пока неизвестно.) Может кто узнает?

Прикрепленные изображения

 

[fish33]

Город Владимир. Жилой дом Владимирского Химического завода. 1959 год. Архив Государственного центрального музея современной истории России.
Какая улица пока неизвестно.) Может кто узнает?

Труда 19?
http://vgv.avo.ru/1/1/3780/019.HTM

[SVit]

Труда 19?
http://vgv.avo.ru/1/1/3780/019.HTM

Очень даже похоже.

[Марьванна]

Очень даже похоже.

Нет.
У Труда 19 по боковой стороне 3 окна в ширину, а на старой фотке - 5.
Я думаю, это что-то по Мира.

[Майк]

Наткнулся случайно на один рассказ. Прототипы там достаточно исторические, так что, думаю, как раз по теме.

Для ТС обожаемый мной рассказ Аксёнова
"С двенадцати лет я начал очень бурно развиваться физически. Мое физическое развитие стало пугать родителей. Они повели меня к врачу, и врач, голубоглазая тетенька, даже вздрогнула, когда я стащил через голову свитер.
— Феноменальный мальчик, — сказала она очень красивым голосом.
Мне почему-то не хотелось уходить из медицинского кабинета, но папа взял меня за руку и увел.
Папа был уже ниже меня на полголовы. С каждым годом он становился все меньше и меньше, но я все-таки уважал его и любил, пальцем никогда не тронул, хотя очень сильно обогнал его в своем физическом развитии. Кстати, именно такое отношение к родителям я рекомендую всем начинающим спортсменам.
Мое умственное развитие значительно отставало от физического. Вообще-то я был абсолютно на уровне своих одноклассников, в отличники, конечно, не лез — зачем? — но что касается теоремы Пифагора, бинома Ньютона или там «Кому на Руси жить хорошо», то все эти премудрости у меня от зубов отскакивали. Однако физическое мое развитие ушло далеко вперед по сравнению с умственным. Иногда меня даже смех разбирал при взгляде на моих сверстников, но я, конечно, сдерживал смех, по мере возможности старался не выделяться. Глупо кичиться своим физическим развитием. Не рекомендую этого начинающим спортсменам.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, стал я что-то такое баловаться. Поломал все динамометры в кабинете физического воспитания, в спирометр дунул разок — он распаялся, о силовых аттракционах в парке культуры нечего и говорить. А однажды в школьном коридоре, не отдавая себе отчета, поднял завуча Валериана Сергеевича, посадил его к себе на плечи и так, с завучем на плечах, вошел в класс. Итог: исключили на десять дней из школы.
Ну, от класса я, конечно, не отстал. Ежедневно пять часов занимался по программе, неясные вопросы консультировал с Мишей Гурфинкелем по телефону. Учебу запускать нельзя, а то окажется, что ты топчешься на месте, а все уже ушли вперед.
Странный инцидент с завучем многому меня научил. Я стал задумываться о своей дальнейшей жизни. Было о чем подумать: невероятное развитие мускулатуры и внутренних органов сделало меня совсем другим человеком. Подумайте сами: ведь очень многие мальчики хотят посадить себе завуча на плечи, но далеко не все могут это сделать, а я вот захотел — и сделал. При наличии такого физического развития мысли, свойственные очень многим мальчикам, а может быть, и всем, могли меня и окружающих привести к нежелательным последствиям.
Взвесив все «за» и «против», я решил обратиться к спорту. Поделился своими планами с родителями. Папа сказал:
— Это правильное решение. Направив избыток своей энергии в спорт, ты, Геннадий, избежишь конфликта с обществом.
Итак, решение было принято. Оставалось только выбрать вид спорта. Смешно, конечно, было мне заниматься легкой атлетикой, когда я уже в шестом классе на уроках физкультуры брал высоту 216, сотку пробегал за 10,3, ядро толкал на 19 метров, и все это без всякого труда, а если честно говорить, то и без удовольствия. Может быть, плавание? Плавать я не умел и учиться не собирался. Зачем?
Предаваясь раздумьям о выборе жизненного пути, я гулял по улицам, поглядывал на прохожих, выбирал мужчину поздоровее, знакомился, сжимал ему руку, глядел ему в застывшие от боли глаза, подталкивал плечом, потом, пристыженный, убегал. Не знаю уж, чем бы все это кончилось, если бы не попал я в секцию бокса.
Помню своего первого спарринг-партнера, массивного мастера спорта лет сорока.
— Не бойся, сынок, я легонько, — шепнул он мне перед началом встречи. Примерно минуту он молотил как хотел, но мне его крюки и апперкоты были как слону дробина. На второй минуте я разглядел все премудрости этого вида спорта, сделал финт, да как дам прямым — старик упал. Так я получил путевку в жизнь.
Мне очень нравился бокс. Очень нравилось за секунду до гонга стоять в своем углу, скромно опустив длинные пушистые ресницы, с румянцем на нежных щеках, а при гонге вскинуть длинные пушистые ресницы, открыть большие голубые глаза, улыбнуться сверкающей улыбкой, заглянуть в сузившиеся от страха глаза партнера, обрушить на него шквал ударов. Обычно до второго раунда не доходило.
Пришла слава. Ежедневно получаю от пятидесяти до шестидесяти писем от молодежи. Аккуратно отвечаю на все письма. Вопрос: «Как стать таким сильным, как вы?» Ответ: «Только упорным трудом». Вопрос: «Как вы смогли добиться таких успехов в спорте?» Ответ: «Только упорным трудом». Вопрос девушки: «Почему вы такой красивый?» Ответ девушке: «Только упорным трудом».
Следует сказать, что я успешно сочетал спорт с учебой, от класса не отставал. Каждую свободную минуту использовал для занятий по программе.
Однажды перед боем сижу в раздевалке, уже в трусах, в перчатках, учу наизусть цитаты из «Луча света в темном царстве» — к сочинению. Заходит журналист Илья Слонов с фоторепортером. Фотарь покрутился вокруг меня, пощелкал.
— Испарись, Эдюля, — сказал ему Слонов, подсел ко мне и говорит: — Нравится мне ваш бокс, Мабукин.
Я даже покраснел. Я всегда был скромным и сейчас являюсь скромным. В этом смысле я тоже пример для начинающих спортсменов.
— Нравится, но не до конца, — говорит Слонов. Вот тут я заволновался.
— Всё у вас есть, — продолжает Слонов, — сила, реакция, техника на высоте. Нет только творческого духа.
— Как так нет? — спрашиваю.
— Возьмите, к примеру, Кассиуса Клея, — говорит Илья Слонов.
При имени Кассиуса у меня даже селезенка задрожала. Ох, как хочется мне познакомиться с этим товарищем, поработать с ним за милую душу.
— ...Абсолютный чемпион мира и в то же время тонкий лирический поэт, — продолжает Слонов. — Уверяю вас, что он задавил Сонни Листона прежде всего своим интеллектом.
— Современный боксер — прежде всего творческая личность, — продолжает Слонов. — Бокс — это поэма. Поэма экстаза. Бокс — это симфония или, если хотите, симфоджаз. Бокс — это холст сюрреалиста. Бокс — это вдохновение, порыв, пластическая фуга, ассонанс или диссонанс.
Сказав это, он посмотрел в потолок, и в темных бархатных его глазах проплыли маленькие огоньки.
— Вы вообще-то книжки читаете, Мабукин? — спросил он.
—Да вообще-то читаю. Вот... «Луч света в темном царстве», — показал я.
— Ну а кроме хрестоматии? «Процесс» Кафки читали? С поэзией Велимира Хлебникова знакомы?
Так началась наша дружба, которая продолжается и по сей день.
Вскоре на обложке «Огонька» появился мой портрет — в перчатках и с хрестоматией. «Мастер спорта Геннадий Мабукин — страстный книголюб».
В это время наша команда готовилась к крупнейшим соревнованиям на кубок Сиракузерса в Южной Америке. Слонов ежедневно приезжал к нам на загородную базу, привозил книги, пластинки, альбомы репродукций. В короткий срок под его руководством я одолел «Процесс» Кафки, «Мастера и Маргариту» Булгакова, «Траву забвения» Катаева, прочел «Кентавра», «Детей капитана Гранта» (вот это книга!), разобрался во французском антиромане, Сартра, конечно, проштудировал (без этого сейчас нельзя), выучил наизусть несколько стишков Аполлинера, Велимира Хлебникова — «усадьба ночью чин-гис-хань!.. а небо синее, роопсь!..», прослушал с преогромным удовольствием Баха, Малера, Прокофьева, «Модерн джаз-квартет», ознакомился с творчеством Василия Кандинского, Сальвадора Дали, Джакометти и многих других. Особенно мне понравились натюрморты Моранди. Как сказал Эренбург, «при всей их философской глубине в них нет рассудочности, сухости — они взывают к миру эмоций». Постепенно для меня стало проясняться истинное лицо современного бокса.

Гуляя по подмосковным лесам, рощам, перелескам, опушкам, взгорьям и низинам, я сочинял стихи. Помню первое свое стихотворение:
Мое лицо
глядит из тьмы болот
Устало, одиноко,
непреклонно.
Глаза и лоб,
любви моей оплот...
Я не Нарцисс,
но все-таки влюбленный.

Наш главный тренер как-то сказал Слонову:
— Что ты парню голову мутишь? Ему, может быть, в финале с Хорхе Луисом Барракудой работать, а у того правая знаешь какая!
Слонов тут же отпарировал:
— Как вы не понимаете? Гена практически непобедим. Кубок Сиракузерса у него в чемодане, как и все остальные кубки в мире, но я хочу из него вылепить боксера нового типа, творца, художника!
— Может, ты шпион, Слонов? — хмуро спросил тренер.
И вот мы приехали в Южную Америку, в очень большой город, то ли Буэнос-Айрес, то ли Рио-де-Жанейро, сейчас уже не помню. Начались соревнования на кубок Сиракузерса. Что там было! Мои тренировки фотографировали от пятидесяти до шестидесяти репортеров, телевидение показывало меня с утра до ночи по всем двенадцати каналам. Ежедневно пятьдесят-шестьдесят писем от южноамериканской молодежи. «Как стать таким сильным, как вы?» — «Только упорным трудом». «Как стать таким красивым, как вы?» — «Только упорным трудом». «Правда ли, что вы поэт?» — «Правда».
В одной шестнадцатой я должен был работать с венгром. Тренер венгра снял. «Это олимпийская надежда нашей страны, и мы не можем им рисковать», — заявил тренер газетам. В одной восьмой англичанин тоже отказался от боя. «Я отец пяти детей, на фига мне уродоваться», — заявил он газетам. В четвертьфинале итальянец тоже не вышел на ринг: «Жизнь дороже». В полуфинале спасовал и японец: «Бронза есть, и ладно».
Свободного времени у меня было много, и мы с Ильей проводили его на художественных выставках, симфонических концертах, в подвальчиках местной богемы. Таким образом мы продолжали формировать мою личность боксера нового типа. Между тем главный мой соперник Хорхе Луис Барракуда в жестоких боях пробивался к финалу.
И вот финал настал. Перед боем ко мне зашел сам Адольфус Селестина Сиракузерс, миллионер-скотопромышленник, массивный дяденька с бычьей шеей, седым бобриком волос на шишковатой голове, в пунцовом жилете, на пальце — бриллиант, в ухе — рубин.
С удовольствием глядя на меня, он сказал представителям печати:
— Узнаю. Узнаю свою молодость.
И вот я вышел на ринг и впервые увидел Барракуду. Очень большой, очень черный, очень пожилой — лет тридцати — человек стоял в противоположном углу. Он сильно волновался, кажется, у него даже дрожали колени. А я скромно стоял в своем углу, опустив длинные пушистые ресницы, и сквозь длинные пушистые ресницы смотрел на него, ласково улыбаясь.
— Руки длинные. Навязывай ближний бой. Берегись правой, — прошептал мне тренер.
Чудак мой тренер. Он даже не знал, что я решил провести этот бой как симфоническую поэму, как пластическую фугу в сюрреалистическом ключе на ассонансах и диссонансах. Ближний бой, дальний бой — что за ерунда! Бокс — это поэма экстаза!
Я разыграл все как по нотам. Барракуда с его отчаянием и упорством был в моих руках отличным инструментом, словно скрипка Страдивариуса. Этот бой впервые принес мне истинное высокое эстетическое наслаждение, потому что теперь я был уже боксером нового типа, боксером-интеллектуалом.
В третьем раунде Барракуда неожиданным апперкотом бросил меня на канаты. В пустоте и тишине звенящая божественная боль пронизала меня. Задыхаясь от восхищения, я смотрел на приближающееся лицо Барракуды с трясущейся челюстью и алмазно сверкающими глазами. Наступал момент истины. Последний штрих, последняя трепетная нота. Голова Барракуды, словно кегельный шар, стукнулась о помост.
Ответив на пятьдесят-шестьдесят вопросов, я попросил журналистов оставить меня одного. Попросил и своего друга Илью очистить помещение. Когда все ушли, включил магнитофон с записью концерта Рахманинова, открыл альбом Моранди и томик стихов Иннокентия Анненского.
Глубокой ночью, когда воцарилось безмолвие, я вышел из Дворца спорта. На ступеньках сидел Хорхе Луис Барракуда. Он плакал.
— Отчего вы плачете, Барракуда? Неужели из-за поражения? — спросил я.
— А из-за чего же еще? — ответил он.
— Вы вообще-то книжки читаете, Барракуда?
— Да читаю, читаю.
— Значит, недостаточно читаете. Больше нужно читать, слушать музыку, смотреть картины.
— Да знаю, знаю, всё про вас знаю. Подражаю, а что толку?
— Моранди вам нравится, Барракуда?
— Да нравится, нравится.
— А «Модерн джаз-квартет»?
— Ну.
—Тогда у вас все впереди, Барракуда. Не плачьте. Пока.
— Уходи, пока цел, — буркнул он. Я не стал с ним спорить.

Что могу сказать о своем питании? Утром я выпиваю стакан сока, съедаю два яйца. За обедом — кусочек сельди, полтарелки бульона, куру. Полдник: стакан молока и кекс. За ужином отвожу душу: икра, семга, балык, грибы в сметане. Филе на вертеле, шашлычков пару порций, крем-брюле, клубника в сметане, торт, мороженое и так далее. Рекомендую этот рацион всем начинающим спортсменам.

Кем я был раньше? Паровым молотом.
Кто я теперь? Художник удара."

[Марьванна]

Мне Майк очень нравится.
Особенно его чувство юмора.
И литературный вкус